"В шестидесятые, семидесятые, восьмидесятые годы все машины, которые шли через перевал со стороны Титовки, неизменно останавливались у ручья, где принято было пропустить по одной за благополучное преодоление препятствия. Так и стал ручей Пьяным.

М.Г. Орешета "Осиротевшие берега"

30 сентября 1941г. в 21 час усиленная разведрота старшего лейтенанта А. Я. Юневича и политрука П. Г. Чебанко сосредоточилась в районе высоты 47,6. Туда же прибыли и саперы, доставив на плечах разобранные дзоты, материалы, инструменты, оружие. Прибыл и взвод минометчиков. 

Через полтора часа весь отряд направился под покровом темноты к высоте 40,1 — к нашему боевому охранению. Оттуда начальник охранения докладывал, что противник ведет себя, как обычно, — никаких признаков тревоги. 

Юневич понял, что выдвижение его отряда на исходное для атаки положение противником не замечено. Значит, нападение будет внезапным, а план атаки и захвата высоты «Яйцо» был основан на внезапности одновременного удара по фронту и по флангам. Причем, удар по левому флангу со стороны губы Кутовая должен был вывести нас на дорогу к Титовке, чтобы отрезать противнику, обороняющему «Яйцо», отход и уничтожить оборонявший эту высоту гарнизон. 

В 00 часов 1 октября Юневич выдвинул два взвода разведроты на фланги противника. Тот выдвижения не заметил. Во втором часу ночи началась атака.

Вспыхнули немецкие осветительные ракеты, с высоты по атакующим били пулеметы и автоматы. Юневич бросился вперед, увлекая за собой матросов и саперов. Начался гранатный бой, перешедший в рукопашную схватку. Юневич в этой схватке убил трех солдат противника, но был ранен в правую руку. Высота «Яйцо» была вскоре захвачена, очищена от противника. Трофеев оказалось много, но в темноте трудно все учесть. Подобрали станковый и два ручных пулемета, миномет, три автомата, пять винтовок, на дороге в Титовку и на высоте осталось 25 убитых фашистских солдат и унтер-офицеров. В наши руки попали сумка с документами и много личных писем. 

Саперы тем временем уже подносили на указанные позиции детали дзотов, тут же собирая их. 

По потерянной высоте противник открыл ураганный артиллерийский огонь. В бой вступили батареи 104-го артполка и 63-й бригады, а также наши минометы. 

Борьба против немецких батарей и огневых точек, обстреливающих отряд Юневича, шла успешно в течение светлого времени всех последующих пяти дней. Нашим артиллеристам и минометчикам удалось уничтожить до 20 дзотов, взорвать два склада с боезапасом и, кроме того, привести к молчанию фашистские батареи. Хуже, если не сказать очень плохо, сложилась борьба против минометов противника. В складках местности за гребнями высот минометы оказались недосягаемыми, наши корректировщики не могли их засечь, и это сыграло решающую роль в конечном исходе боя. 

В 19 часов, когда наступила полная темнота, рота противника бросилась в контратаку, но сразу же была отброшена, понеся большие потери. В этом втором ночном бою старший лейтенант Юневич показал удивительную храбрость: он продолжал командовать обороной захваченной высоты, хотя получил уже пять осколочных ранений от мин и одно огнестрельное.

Ночью на третьи сутки после начала боя за высоту «Яйцо» противник, пользуясь темнотой и туманом, сосредоточил возле нее до двух рот пехоты. Всю ночь он обрабатывал наши позиции и подходы к ним артиллерийским и минометным огнем. В 5 часов гитлеровцы незаметно подобрались по восточным склонам к нашему недостроенному пулеметному дзоту, забросали его гранатами и перебили расчет пулемета. Вблизи этого места находился с ручным пулеметом матрос Южанин. Он встал во весь рост и с руки открыл огонь по фашистам, не давая им ворваться на сопку. Южанин погиб, но противника задержал. Подоспел взвод из отряда Юневича и выбил гитлеровцев с этого участка высоты.

Атаки продолжались со стороны титовской дороги. Юневич с трудом командовал отрядом. В эту ночь он снова был ранен — в правую руку и правую ногу. 

Минометный огонь стал для отряда губительным. Вышла из строя разбитая осколками рация, прекратилась и телефонная связь с КП бригады: нельзя было ни корректировать артогонь, ни вызывать его. Отрядом командовал уже политрук П. Г. Чебанко, хотя и он получил пять осколочных ранений. Под его командой остатки отряда отбили две яростные атаки гитлеровцев. 

Пользуясь недолгой передышкой, политрук Чебанко составил краткое донесение о положении на высоте «Яйцо»; доставить донесение вызвался лихой разведчик сержант Т. М. Сидоров, комсомолец. Он спрятал записку в ушной раковине и пополз под заградительным огнем противника, отсекающим высоту «Яйцо» от наших боевых порядков. Сидорову пришлось переплыть какую-то водную преграду — то ли широкий ручей, то ли небольшой участок губы Кутовая, в темноте он не смог в этом разобраться. Выйдя на берег, он добрался до боевого охранения 40,1. Оттуда донесение было передано по телефону и одновременно отправлено на КП бригады с другим посыльным. 

Командир бригады послал на «Яйцо» стрелковую роту первого батальона численностью 60 человек, а с ротой и старшего лейтенанта И. А. Кирюхина, заместителя командира батальона, для замены Юневича. Но подкрепление не смогло пройти на «Яйцо». Рота залегла на подходах к высоте. 

Пять часов продолжался этот третий по счету ночной бой отряда Юневича, теперь уже остатков этого отряда. Атаки фашистов были яростные. Гитлеровские офицеры подогревали своих солдат изрядными порциями шнапса. Пьяные немцы лезли напролом, гибли десятками под пулями и гранатами наших бойцов.

К рассвету бой закончился. В строю на высоте невредимыми остались только 18 ее защитников. Атаки до вечера прекратились, но обстрел, артиллерийский и минометный, усилился — фашисты выпустили в этот день по высоте и подступам к ней более 1,5 тысяч снарядов и мин. Едва стало темнеть, в атаку внезапно бросилась группа гитлеровцев. В ней насчитали более полусотни солдат. Дружный ружейно-пулеметный огонь с высоты был неожиданным для атакующих, и они отступили, оставив десятки убитых…

В эту четвертую ночь на высоту «Яйцо» удалось пробраться нашему подкреплению вместе со старшим лейтенантом Кирюхиным. Он вступил в командование, организовал вынос в тыл раненых и убитых. 

Вскоре две роты противника снова начали штурм. Я получил донесение, что атакуют солдаты в черных мундирах. Похоже, что брошены резервы, атакуют эсэсовцы. Но и этот штурм был отбит. 

С рассвета возобновился минометный обстрел, он продолжался весь день. Подходы к высоте противник блокировал огнем всех видов оружия. По нашим дзотам били даже противотанковые орудия. 

Настала пятая ночь обороны захваченной нами высоты «Яйцо». Возобновились яростные атаки, неизменно отбиваемые нашим отрядом, а в перерывах между атаками — минометные и артиллерийские налеты. Командир бригады опять послал на высоту подкрепление, но это не меняло сути дела. Надо было принимать какое-то решение: либо атаковать следующую за «Яйцом» высоту 109,0, либо уводить оттуда наших бойцов. Но на высоте 109,0, по нашим разведывательным данным, оборонялся батальон немецкого 193-го пехотного полка, и, вероятно, туда в ходе боя были подтянуты резервы из Титовки. Для атаки этой высоты пришлось бы задействовать чуть ли не всю 63-ю бригаду. К такому бою мы не были готовы, и я приказал полковнику Крылову оставить высоту «Яйцо». 

В 3 часа 30 минут этой пятой ночи защитники высоты были выведены из боя. Немцы их не преследовали, и это было симптоматично: противник понес большие потери. 

По нашим подсчетам, по докладам офицеров и сержантов, участников пятисуточного боя, противник потерял убитыми и ранеными не менее 350 человек. Наибольшие потери он понес во время двух последних ночных атак. Территориально мы ничего не приобрели, положения своего не улучшили, но урон противнику нанесли большой.

Отрывок из мемуаров ветерана береговой обороны советского Военно-Морского Флота генерал-лейтенанта Сергея Ивановича Кабанова «На дальних подступах»

Историческое название - мыс Кегор, здесь в XVI веке существовал оживленный торг, через который шла торговля Московского государства с Западной Европой. Сейчас здесь находится РЛС, замаскированная под метеостанцию и маяк.

Этот скалистый мыс является самым северным краешком земли континентальной европейской части России. Все. Дальше только океан. Великий и ужасный. Берег. Небольшая скала, уходящая в соленые воды. Ты один стоишь на ее вершине. Один в этом доме. Холодные волны Нептуна вечной неотвратимостью разбиваются о скалу и брызги долетают до лица. Твой взгляд устремлен на север в Арктику. Подумать только - какие-то две с половиной тысячи до Северного полюса. А ведь до дома примерно столько же. Сейчас прилив и каждая следующая волна на незримые миллиметры приближается к тебе. Холодный ветер - северный ветер подхватывает пену и уносит ее прочь, куда-то на материк.

Нет ничего вокруг. Только ты, скала и океан у ног. Нет городов. Нет офисов. Нет людей. Нет ничего придуманного. Нет глобалистических макдональдсов. Нет чиновников. Нет притворных законов. Нет цивилизации. Есть только Настоящее. Настоящий хаос и порядок. Хаос Бытия и Порядок Земли.  И Северный Ветер, мой друг, и мы у него в ладонях...

Губа Скорбеевская, Река Скорбеевская, Большой Скорбеевский мыс. Грустные названия у этих мест. Даже не зная, что это за местность, уже изначально готовишься к неуютному пейзажу и смутному ощущению беды. Однако к скорби эти топонимы не имеют никакого отношения. На севере, и на Кольском в частности, старинные названия местности "приживаются" надолго. Так и здесь, в далеком 16 веке эта губа была местом промысловой ловли купца Скарвиева. Через несколько поколений превратилось в топоним - Скорбеевский.

Путешествуя сейчас по этим пустынным землям, сложно представить себе, что "в 1594 году голландец Ян Гугейн огибал Рыбачий морем. Ему показалось, что он идет вдоль одного большого города - столько строений было на берегу..."

Все прекратилось в 40-е годы двадцатого столетия. Сначала война с Финляндией и "смешной" передел государственной границы, когда эта мифическая линия пролегала прямо по середине некоторых поселков. Потом принудительное отселение финноязычного населения, героические годы войны, и наконец "холодное послевоение" с окончательной милитаризацией полуострова.

На месте вековых поселений рыбаков вырастают многочисленные гарнизоны. Флотские ракетчики, пограничники, ПВО... Каких только военных структур здесь не было. Доступ простым смертным на долгие полвека на полуостров был закрыт. Возникает естественный заповедник. Парадокс. Военная машина, которая в считанные мгновения готова уничтожить не только флору и фауну, но и всю планету и цивилизацию на ней, оказалась наилучшим "охранником" для первозданной природы.

По всему полуострову вгрызаются в землю бесчисленные береговые батареи и дозорные пункты. На голом камне вырастают пятиэтажные гарнизонные городки. Сейчас, даже сложно представить, сколько сил было затрачено, просто даже на доставку сюда банального кирпича и цемента. И все это внезапно кончается. Военные городки закрываются, части расформировываются, люди уезжают на материк. И полуостров остается во власти матушки природы. Без присутствия человека. Все, как и миллионы лет назад.

На этом полуострове как нигде лучше понимаешь, что человечество, увы, где-то в своем далеком прошлом, возможно, совершило ошибку. Вложило в руку камень, и сжало в кисти палку. Здесь проходит мифическая линия передовой между всепоглощающей жаждой человечества к разрушению и вечной Землей. Лучшие технологии, мегатонны цемента, тысячи специалистов вступили здесь в борьбу с метелью и пургой, холодом и полярной ночью. И проиграли.